В этом году умер Борис Ельцин, первый избранный президент России, президент 90-х. Его эпоха еще не стала историей настолько, чтобы можно было хладнокровно раскладывать все по полкам. Девяностые живы в памяти, но память, особенно общественная, — ненадежный носитель. Данные постоянно пропадают, что-то стирается, что-то переписывается. Все вроде помним, но помним по-разному, и ходовые версии недалекого прошлого не отторгаются. В нынешнем политическом обиходе 90-е гг. — незаменимый фон для 2000-х. Самого Ельцина в пропагандистском потоке скорее щадят, но и его фигура не застыла — все было слишком недавно.
Сторонники и критики Ельцина видели в нем человека одной задачи. Для журналиста Виталия Третьякова он был «человек власти», всю энергию направлявший на удержание своего положения. Но предсказания о том, что Ельцин настолько сжился с президентством, что не надолго переживет расставание с властью, не сбылись — он прожил без власти семь лет. По словам Строба Тэлбота, Билл Клинтон видел в «друге Борисе» политического лидера, полностью сосредоточенного на одной задаче: «вогнать кол в сердце старой советской системы». Это тоже узкий взгляд, но ближе к правде. Ельцин был партийный чиновник, открывший для себя диссидентскую идею разрушения советской системы. Ему до этой идеи пришлось расти, а значит, она была ему по-настоящему дорога.
Властная, антисоветская или нам неизвестная, но сверхзадача у Ельцина была. Это ясно, потому что его «высокая идея» постоянно оказывалась выше правил и процедур. Демократическая идея? Ельцин, кажется, сам считал себя ее носителем. Но демократия как раз состоит в правилах и процедурах: определенность процедур при неопределенности результата. Демократия — это средства, а не цель. Ельцин правила и процедуры, особенно парламентские, не любил. Демократия со всей ее сложностью и трудностью принятия решений была ему скучна. Кроме того, чем ближе ко второму сроку, тем менее возможными становились «формальности». Требовалась определенность результата — нужно было переизбраться любой ценой. Ради какой высокой идеи? Одним было важно не допустить коммунистического реванша, другим — удержать приватизированную собственность. Аргументы были мощные, а уж средства, оправданные высокой целью, научились применять — телевидение и предвыборные технологии осваивались все лучше и лучше. Целесообразность уже тогда была поставлена выше правил игры. Не Владимир Путин это придумал. Да и не Борис Ельцин.
Ельцин и Путин действовали в очень разных условиях. Средняя цена нефти Urals при Ельцине была меньше $17, при Путине — $40. Первый действовал во враждебной обстановке, второй давно устранил оппонентов с игрового поля. Но оба следуют извечному порядку русского правления: мечта о будущем (любая: свалить прежнюю систему, провести великие реформы, модернизировать страну) становится суперцелью, оправдывающей построение недемократической системы, легко перерастающей в репрессивную.
Источник: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2007/12/29/139147